Аргентинские горки

Экономисты пытаются понять, что стало причиной кризиса

Новейшая экономическая история Аргентины - одно из лучших доказательств тезиса о том, что падать больнее всего с вороного коня.

В 1930-е годы эта страна была одной из самых богатых в мире. Душевой доход в ней примерно равнялся французскому, а за главным предметом ее экспорта - говядиной - гонялся чуть ли не весь мир.

Путь вниз, по первому изгибу "аргентинских горок", занял 40 лет. Военные правительства загоняли страну в политический изоляционизм, их действия вызвали череду гражданских конфликтов - все это, естественно, сказалось и на экономике.

К концу 80-х инфляция достигла 200% в месяц. Продукты дорожали буквально не по дням, а по часам - аргентинцы старались успеть в магазины утром, чтобы застать в них цены предыдущего дня.

Но в 1991 в Аргентину вернулся оптимизм. Его принес с собой Доминго Кавальо - экономист американской школы, выпускник Гарварда и карьерный чиновник.

Песо и доллар

Доминго Кавальо - отец аргентинского экономического чуда

Кавальо решил, что лучший способ справиться с инфляцией - привязать аргентинскую национальную валюту, песо, к американскому доллару.

На практике это выглядело так: стоимость песо колебалась синхронно с ценой на доллары на международном рынке, а Центробанк Аргентины точно повторял все действия американской Федеральной резервной системы.

Тогда, в 1991-м, инвесторы поверили в то, что доллар - он и в Аргентине доллар. В страну хлынули потоки западных денег. В первые три года после введения политики Кавальо объем аргентинской экономики рос на 7,7% ежегодно.

Кавальо в те годы стал из экономиста - символом. Во многом именно ориентируясь на пример Аргентины, сходную валютную политику стали проводить правительства некоторых стран бывшего Восточного блока - в частности, Эстонии и Болгарии.

В середине 90-х Кавальо несколько раз приезжал в Москву - давал советы тогдашнему главе Центробанка России Сергею Дубинину.

Хор оптимистов звучал столь громко, что на реплики малочисленных скептиков никто не обращал внимания. А они, меж тем, говорили, что привязав песо к доллару, Аргентина фактически приняла валюту, обменный курс которой рассчитывается из показателей, не имеющих с ее собственными ничего общего. Если добавить к этому утрату контроля над монетарной политикой (Центробанк Аргентины менял учетную ставку вслед за американской даже тогда, когда экономике страны это было противопоказано), то выходит, что Буэнос-Айрес в определенном смысле лишил себя свободы экономического маневра.

Все дороже и дороже

Аргентина стала слишком дорогой страной

Движение в кильватере главной экономики мира привело в итоге к тому, что аргентинские товары стали непомерно дорогими. Бизнесмены начали активнее сотрудничать с другими латиноамериканскими странами - их интересовали в первую очередь государства, где они могли получить больше товаров и услуг за свои деньги.

Аргентина же "выпустить пар", девальвировав валюту, не могла - мешала система валютного регулирования.

Более того, социалистическое правительство до последнего исходило из того, что положение обязывает. В Буэнос-Айресе не спешили расставаться с достижениями поры экономического бума - высокими зарплатами и развитой системой социального обеспечения.

Естественным выходом казались заимствования. Сейчас государственный долг Аргентины составляет почти 132 миллиарда долларов. Это седьмая часть долга всех развивающихся стран вместе взятых.

Неудивительно, что в последние месяцы аргентинцы выучили новое для них, но хорошо знакомое россиянам слово "дефолт".

Может ли нынешняя аргентинская катастрофа сказаться на остальном мире? Пока четкого ответа на этот вопрос нет.

Летальный исход?

Россия вышла из кризиса закаленной

Обозреватели Би-би-си отмечают, что развивающиеся рынки словно бы связаны некими иррациональными, но вполне прочными нитями. Когда инвесторы уходят, к примеру, с Ямайки, то объем иностранного участия в экономике снижается и на другом конце света - положим, в Армении.

С другой стороны, из азиатско-российского кризиса конца 90-х развивающиеся страны вышли значительно более закаленными. Их бюджеты сбалансированы, у них меньше плохих долгов и больше золотовалютных запасов.

Уже сейчас ясно, впрочем, что аргентинский кризис наверняка скажется на соседях Аргентины - эта страна была своего рода финансовым центром Латинской Америки, и ее падение не может не ухудшить репутацию региона.

В западных странах задумываются и о том, как трудности Буэнос-Айреса скажутся на транснациональных компаниях-гигантах. Мало какая из них не была так или иначе представлена на аргентинском рынке.

Общее мнение пока что сводится к тому, что финансовой эпидемии ожидать вряд ли стоит. Но приступ денежного гриппа мир наверняка перенесет.